Прикрываю глаза, не шевелясь и не мешая, снимать мерки. Настолько тоскливо, что даже не вздрагиваю от аккуратных прикосновений. Фырчу, жмурясь и потягиваясь, когда наконец-то парень заканчивает. Слушаю его вполуха, не покидать здание . Ну, это вполне логично. Так же спокойно отношусь к его прикосновениям по макушке, кажется, уже даже привыкаю. Осматриваюсь, натягивая одежду обратно, облюбовав себе небольшое мягкое кресло.

Устроившись, закрываю глаза, прислушиваясь. Пахнет здесь вкусно. Да и вроде бы спокойно. Чуть морщусь, не зная, чем себя вообще занять в чужом здании да и без господина поблизости. Куда он вообще делся? Медленно поднимаюсь и осторожно выглядываю из-за тканей. Слишком как-то тихо. Так же медленно делаю пару шагов из своего вроде бы безопасного укрытия и прижимаю к голове ушки.

От сканирования помещения взглядом отвлекают чужие руки. То-то я думаю, запах противный... Замираю, позволяя себя удобнее перехватить, и тут же цапаю вроде как расслабившегося мужчину. Нет, мне-то без разницы, кто вы и что. Люди здесь действительно странны. На улице все смотрели такими взглядами на моего господина, будто бы именно он тиран вся страны. У нас дела обстояли куда легче, хотя, может быть, потому что в основном рабами были такие же, как и я? И, конечно же, свободно мы не жили совершенно, так что, нам с детства объяснили, кому и как служить. Нет, бывало конечно, что коты душили, резали или элементарно избивали своих господ, но это неудивительно, учитывая, что эти же господа с радостью задушили бы, трахая, своего питомца. Я на дрессуре такую картину очень часто наблюдал. Мы обычно сильнее, но это если учитывать весовую категорию. А так... Вздыхаю.

Мужчине явно не нравятся мои зубы, ибо он слишком легко меня отпускает, шипя. Но я не заметил не только его, к примеру, вон тех двоих тоже не было. Ностальгия явно плохо на меня влияет, я их еще заметить с той комнаты должен был. Люди обычно не топчутся перед входом, не решаясь войти. Шиплю, кусаясь и царапаясь. С обрезанными когтями неудобно, да и болезненно немного. Наконец прижимает к себе мужчина с перчатками. Кожаные, хорошие, не прокусишь даже, урод. А шею холодит острый металл. Ну честно, сколько можно трогать мою шею? Она еще от ремешков и дяди Юлика не зажила.
Прислушиваюсь, вдох. Выдох. Заставляю себя расслабиться. Часто такое проходил там, дома. Да и вообще, хотели бы убить, убили бы уже давно. Может быть, хотят поговорить с Людвигом? Или решили, что его будет полегче убрать, если он будет переживать? Эй, я всего лишь пару дней у него, вы думаете этот парень настолько быстро привязывается к вещам? Ну, возможно, он разозлится… Как и любой другой господин, но… Задумываюсь, вспоминая, что он-то больной. Ну, на голову понятно, но я вспомнил про раны от медведя. Еще раз глубоко вдыхаю, аккурат сцапывая

В принципе я аккурат  цапаю пальцами запястье мужчины, сжимая и тихо урча, прижимаюсь спиной к его груди. Он вроде как усмехается, даже расслабляется. И, кажется, решает, что я как обычная подстилка трахаюсь с любым, с кем удобней. Ну или не знаю, какие мысли навеяли лезть к моим ушам. Ну, в любом случае. Большинство людей даже у нас считает, что мы немые тупые животинки для красоты и их прихоти. Вздрагиваю, дергаясь от зубов на ушке, слегка порезавшись о лезвие кинжала. А мужчина его отодвигает подальше, срезая рубашку. Эй-эй, так и меня порезать можешь, гладит рукой в перчатке, даже позволяет повернуться, что-то насмешливо шутканув. Ну-ну. В принципе, за это и получает когтистой лапой по глазам. Не выколю, но явно приятного мало. Зло шипит, но прерывается, щурясь
.
Да и я оборачиваюсь, чтоб глянуть на вернувшегося господина. Да видно зря, кинжал возвращается обратно к шее, только прижимается уже намного плотнее. Фырчу, я-то напуган, возможно даже сильно. Но-о, как-то привык свои чувства тушевать. Бывало и хуже. В принципе, кинжал у шеи быстро исчезает, так же как и мужчина позади меня. Оборачиваюсь, пропуская остальные действия со стороны Людвига и напряженно игнорирую запах крови.

Становится дурно, но и это стараюсь игнорировать, лишь прижимаю ушки к голове плотней, да не сопротивляюсь, когда обнимают. Легко трусь щекой о его плечо, жмурясь и радуясь более привычному и приятному запаху. Все-таки для меня основной приоритет именно запахи. Чуть мешкаю, стоит меня отпустить и прирезать очередного человека. Не понимаю совершенно настроение народа и аристократов. В принципе, это совершенно не мое дело. Так что включаю безразличие, подумаю, как нибудь о сегодняшнем дне потом, а пока… Беру протянутые вещи, даже не замечая пальцев в своих волосах. Слишком плевать, хочется домой и спрятаться куда-нибудь в теплое одеяло. И больше никогда не ощущать запаха крови. Медленно одеваюсь, в любой другой момент я бы оценил прорези для ушей и хвоста, да и теплоту одежды. Но сейчас я слишком устал, озадачен и напуган.

Кошусь, на закончившего раздавать приказания господина, молча киваю на вопрос, нехотя оглядываясь. Наверное, хоть и внешностью я пошел в отца, отчего шерстка черна, хотя обычные домашние котики белые, ну, возможно рыжие или серые, но никак не угольные, характер у меня истинно домашние. Отец бы посмеялся? Или презрительно скривился? Осторожно тянусь к господину, прижимаясь. От новой одежды пахнет непривычно, а мне вот сейчас как раз нужно это привычно, безопасно и комфортно. Не хочу вспоминать о тех временах, когда  у меня был первый хозяин. Трусь, тихо урча и жмурясь, просясь домой.

Вроде как спокойно отношусь к еще одной жертве меча моего господина. Или попросту игнорирую тот факт, что здесь слишком быстро и часто умирают слуги. У нас такое было редкостью, скорее их бы замучили до смерти, если бы господа были бы не довольны ими слишком сильно… Или я чего-то не понимаю? И это вообще не слуги, а простой народ? В замешательстве стараюсь отогнать любые мысли от себя. Я слишком устал, не хочу вообще об этом думать. Меня ведь это не касается? У меня нет трафарета или опыта, чтоб судить о происходящем здесь, но это в корне отличается от моей жизни и отношении к слугам там, на моей родине. Она сейчас показалась мне такой далекой, будто бы я был там не пару месяцев-недель назад.

Стараюсь спокойно относиться и к тому, что меня берут на руки. Сейчас под веянием прошлого, тоски и вот недавно произошедшего, мне слишком все равно. Хоть подари меня первому прохожему. Окажусь в более безопасном месте, например, в кровати, может быть, обдумаю поведение народа, здешние… так сказать, обычаи нападать и трогать чужое. И здешние обычаи убивать легко. Хотя, может быть, я слишком идеализирую свой прошлый дом, или просто многое упускал, потому что жил большую часть в спокойствии и милоте. В сравнительной. Если так подумать, что бы сделал Марк? На месте этого портного я бы оказаться не хотел бы… Так же как и вообще на месте всех слуг в том здании.  Чуть ежусь от сравнения нынешнего хозяина с прошлым. Я ведь уже решил, что он не такой? Ведь не такой же… правда? Сглатываю, прикрыв глаза и делая глубокий вздох, выдыхаю. Даже не замечаю за своими размышлениями, как мы мило едем домой.

Недоверчиво прижимаюсь к парню, вроде бы молодой, но сейчас он мне кажется сравнительно старше и сравнительно небезопаснее. Но пока он не сделал ничего плохого… Вроде бы. Все-таки откуда-то у меня ведь взялось настороженное отношение к нему. Да, вчера вроде было бы неплохо, но это не говорит, что я должен ему верить и внезапно доверить ему свою жизнь. Да, у меня не особо много вариантов развития событий, но жить так, как я жил некоторый промежуток времени у первого своего хозяина, я не хочу. Тем более, проживать всю свою жизнь так же. Неприязнь к людям проснулась вновь, и я лишь тихо и спокойно сидел у него на коленях, стараясь все-таки решить из итак уж небольшого выбора, что мне все таки делать.

Сбежать? А куда? Кажется, тут уже каждый знает, что я его питомец. И как я понял, меня не отдадут обратно, как было бы у меня в прошлом доме, а скорее переломают мне все кости, сломают и выбросят, показывая свое неуважение и презрение. Вздрогнув, прикрывая глаза. Остаться? А если он все-таки окажется таким же ублюдком? Жить в страхе, слезах и унижении? А еще в боли… Что у меня остается? Надежда? Слабо усмехаюсь. Два расклада против одного, что я умру жалким зашуганным зверьком. И выбора никакого.

Так же в размышлениях не замечаю, как карета останавливается, а меня выносят. Прямо как невест у  меня… Сколько меня там уже не было? И как часто я буду вспоминать о том времени? Пока полностью не привыкну? А если я не смогу привыкнуть?

Не шевелюсь, когда меня укладывают и укутывают в одеяла, совсем не слушал, что он там говорил. И… Понимаю, почему такой рассеянный сегодня. У меня есть одна небольшая и неприятная особенность. Тоже доставшаяся мне от отца. Будь он неладен. Я гуляю так же, как и коты. У домашних почему-то таких особенностей нет, хотя многие всегда будто бы под афродизиаком. Но не суть. Еще два дня поживу спокойно, конечно. А вот потом начнется самое «веселое». Раньше я развлекался с другими питомцами моего папаши… А вот… Кошусь на своего господина, зовущего меня по имени… Наши-то не все знают, что коты могут гулять по настоящему, а он и подавно. В одиночку я явно буду лезть на стены, а… Да нет, почему-то я уверен хозяин будет не против. Но коты сами по себе чувствительные, намного чувствительнее людей. Так что за сохранность своей тушки я немножечко опасаюсь. В принципе, совершенно не против моих… вполне понятных отношений с господином. Все-таки в первую очередь мы были больше «подстилками», так что тут уже убегать от своих обязанностей, как слуги. Ну и своей природы, если уж говорить о гулянке. Все таки в такие моменты мне вообще подойдет любой движущийся предмет. Причем и любая позиция,  как ни странно.

Вновь прослушиваю, что мне там говорили, и кошусь на молоко с  пирогом. Кусок в горло лезть не особо хотел, да и вообще, хотелось теперь спать. Только господин все-таки немного чем-то пугал. Слежу за ним взглядом из-за полупрозрачных штор… их вроде бы не было несколько минут назад? Ну, так же дергаю ушком на быстрые, явно нервные, шаги в коридоре. Не думал, что это к нам… В любом случае, дама, а вернее мать господина, врывается в комнату, гневно вещая про неженатость. Кажется, в этой стране с этим что-то как-то плохо или строго. В нашей же практически вообще не женились. Ну-у, всяких подстилок хватало. Таких как я, к примеру. А вот для наследников легко было найти себе такую же барышню, которой нужен был только ребенок. Такие обычно даже и не жили вместе.

Хотя… Бывали случаи, когда женились, выбрасывали все свои игрушки и развлекались только в одиночку. Тут самое, наверное, забавное. Для котов, к примеру, было намного хуже. Хотя, в слугах и тем более уже игрушках часто бывали и симпатичные дети. Правда, обязательно отличающиеся  от основной расы нашей страны.

Ежусь, стоит заговорить господину и морщусь, напрягаясь всем телом. Таким же голосом говорил Марк… А потом всегда все заканчивалось плохо для меня. И тем более мне не нравится его выдох после ухода мадам. Не шевелюсь, все еще держа стакан молока и не убрав поднос с пирогом. Теперь точно ничего из этого не смогу ни выпить, ни съесть. Слишком… Напряженно, недоверчиво и пугающе. Не хочется мне сейчас ни говорить, ни видеть Людвига. Похоже, я слишком напуган… И не отошел еще от произошедшего в той лавке.

Внутри все холодеет, когда замечаю, что парень начинает раздеваться, поглядывая странным взглядом, который заставляет внутри все упасть. И не дышу, когда он подходит, отодвигая штору. Говорит, говорит, а я не слушаю… Понимаю, что сейчас хочу оказаться как можно дальше от него. Хотя он все еще не сделал ничего плохого или опасного по отношению ко мне. И стоит ему выйти, облегченно выдыхаю.

Посидев немного в тишине, позволяя себе расслабиться, наконец убираю поднос и стакан на тумбочку возле кровати и аккуратно встаю, оглядываясь. За окном светит солнце, будто бы грозы и грома не бывало. Медленно подхожу к креслу, где только что сидел Людвиг и устраиваюсь там полусидя-полулежа, поперек сидения. Во-первых, сюда попадало солнце, а во-вторых кровать после этого «Ха» и взглядов напоминало о неприятном. А вспоминать я совершенно ни о чем не хотел. У меня теперь… другая жизнь. Вздыхаю, заставляя себя успокоиться и свернуться калачиком в кресле, греясь и засыпая немного нервно и напряженно вслушиваясь в окружающую обстановку…

Некоторое время провожу в легкой дреме, но потом все-таки поднимаюсь, потягиваясь. Чем мне заняться? И как мне угомонить беспокойство внутри? Выдыхаю, осматривая комнату, и наткнувшись на пару книгу, медленно подхожу, осторожно беря. Вроде бы, Людвиг не против, что я не буду просто сидеть на лежанке и лакать водичку?

Удобно устраиваюсь в том самом кресле, потянув носом, все-таки все еще пахнет кровью. То ли от меча, то ли от моих воспоминаний, но я все-таки решаю провести свое время за чтением. Вроде бы помогает отвлечься и расслабиться. Теплое солнце тому яро способствует, так что к вечеру я уже полностью спокоен и тих. Откладываю книгу, когда в комнату проходят, оставляя вещи. Понимаю, что это вроде как моя. И задумываюсь.

Не прикасаясь к ней, выхожу из комнаты, аккуратно и стараясь не особо мельтишить на глазах. А люди активно к чему-то готовятся. Ну как к чему-то, догадываюсь, что будет опять какой-то бал, вечеринка. Да без разницы. Принюхиваюсь, вспоминая вечера у себя. К примеру, когда я был с первым хозяином. Ежусь, выдыхая. Самое мерзкое, что ты ничего не можешь сделать, ибо на кону отношение к твоему господину. К примеру, как от к тебе относится и как тебя воспитывает. И очень часто если не следовать всему, что требуют, затем этот же самый хозяин в бешенстве.

Папаша говорил, что дикие коты однолюбы в отличие от домашних. И их любовь стоит больших усилий заслужить, может быть, именно убеждение в этой правде заставляло его постоянно крутиться возле клетки с моим отцом. К которому, к сожалению, я так ни разу не подошел. Боялся. Все-таки он не такой как я. А я не такой как он.

Смиряюсь со своей судьбой, правда, надолго ли, я еще не решил, и возвращаюсь в комнату, отпивая уже теплое молоко  и заедая пирогом. Во-первых, я так ничего сегодня не поел, во-вторых, нужно себя опять чем-то занять. Думать не хотелось совершенно. Игривость тоже куда-то делась. Сначала, я не оценивал всю глобальность проблемы.

А теперь все чаще вспоминаю обычного котенка, скормленного Марком собакам. Он мне так показывал примеры того, что он запросто может со мной сделать, если не буду послушным. Морщусь, отмеривая шагами комнату. Взгляд падает на блестящую побрякушку. Осторожно беру ее в руки, рассматривая. Неуверенно пробую на зуб, а затем так же неуверенно примериваю на шею, случайно захлопывая браслет на шее. Вот только снять его оказалось сложнее. Во-первых, когти мешались, во-вторых, понятия не имел, как оно расстегивается. Немного бешусь с него, потом успокаиваюсь, понимая, что размерчик-то явно мой. Ошейник? Обычно ведь ремешки… Дергаю ушком, пытаясь привыкнуть к железяке.

Затем вновь хожу по комнате, если бы я не волновался по пустякам, я бы мирно спал. А сейчас меня почему-то так и рвет это беспокойство. Вздыхаю, вновь садясь за книжку. Которую почти прочитал.

За окном темнеет, да и погода портится, так что свиснув одеяло с кровати, устраиваюсь в кресле. Почему-то сегодня не хотелось спать с господином. Надо было еще собраться с духом, хотя… Он мне вроде бы ничего не говорил, хотя довольно разговорчив. Может быть там не будет питомцев? Да и откуда им здесь взяться? Все-таки прошло не так много дней… А он говорит, что здесь таких не водится. Может быть… пронесет? Небольшая надежда закралась в душу, так что я спокойно уснул, свернувшись калачиком и укутавшись с головой.

Правда, за окном бушевал… ветер? Не знаю, с таким не встречался ни разу, так что к середине ночи я уже не сплю, а просто тревожно лежу, вспоминая сказку, рассказанную мне господином. Он мне все-таки понравился. Хоть я пока и недоверчиво к нему отношусь. Решаю, что плевать на мои опасения, все равно выбора никакого нет. Вернее, они есть. Но мне не нравятся варианты.

Шевелю ушком на звук шагов, в которых узнаю походку Людвига, но пока не шевелюсь. Вот он заходит, раздевается, пахнет от него странно, нет-нет, я не про его запах. Втягиваю воздух сильней, прислушиваясь. Что-то делает еще.. и еще, и только потом устало ложиться в кровать.

Неуверенно шевелюсь, навострив ушки и принимая сидячее положение. То ли жарко, то ли холодно. Не разобрать. Да еще и эти звуки за окном…  Тихо поднимаюсь, мешкая немного, и стягиваю одежду. Останавливаюсь в нескольких шагах от кровати, затаив дыхание, а затем аккуратно залазаю на кровать… Ну, вернее, прямо на господина. Верхом.

Послушно наклоняюсь вслед за рукой, всматриваясь в глаза напротив. Смешно, но у нас они похожи. Только зрачки разные. Игнорирую его вопрос, начав мурлыкать. Ерзая, но тут же замирая, прислушиваясь к его прикосновениям, странно это. Хотя сразу становится намного комфортнее дышать, как только щелкает ошейник. Надо все-таки научиться его снимать…

Не сразу реагирую на его прикосновения, больше расслабляющие, что немного то ли расстраивает, то ли успокаивает. Правда, когда руки спускаются ниже, затаив дыхание, жду. В принципе, ерзать я начал снова, оказавшись под ним. Хотя, я быстро оказываюсь спиной к нему, замирая и предвкушая. Все-таки прикосновения к шее, а тем более к загривку заводят, заставляя расслабиться и ждать… ждать… Только осознания облома быстро приходит. Ну, все-таки это больше похоже на массаж, чем на ласки. Не шевелюсь, прислушиваясь к себе и к нему. Вернее, больше к его действиям.

Выдыхаю, расслабляясь и просто наслаждаясь чужими прикосновениями. Ласковыми и совершенно не несущими в себе каких-либо нюансов. Приятно, тепло и вновь безопасно. Громко мурлыкаю, позволяя прикасаться где хочется и как хочется. Да и все теперь воспринимаю, не как заигрывание, а как обычную ласку, словно ласкают обычного пушистого кота, а не постельную игрушку.

Вновь оказавшись к нему лицом, замечаю, что дыхание несколько сбилось, хотя я не был возбужден. Скорее мне безумно это все нравилось. Прикрываю глаза, слушая его голос, не сразу понимая вопроса. Хотя, когда до меня доходит, немного задумываюсь. Как кот я уже взрослый. Таких покупают не так активно, как молодых. Все-таки дети в целом везде ценятся несколько… дороже. Да и к тому же плюс, коты живут меньше людей. Хотя, там некоторые говорили, что их питомцы проживали больше пятидесяти, но обычно умираем мы… ну, где-то в тридцать-сорок человеческих лет. Не то, чтобы мы выглядим при этом на семьдесят, нет, выглядим мы молодо, просто не дожимаем. Может таково содержание, все таки большинство кормят кошачьим кормом, да… Вздрагиваю, когда хозяин доходит до ступни, но почти тут же расслабляюсь.

- Двадцать два – выдыхаю еле слышно. Младше-то младше. Но у нас «совершеннолетие» в четырнадцать. Слегка приоткрываю губы, ощутив к ним прикосновение, но, как я уже смирился, не получаю ничего. Да и как-то стало лениво этого чего-то выпрашивать, поэтому спокойно отношусь и к тому, что меня притягивают, накрывая и себя, и меня одеялом, мирно засыпая. Утыкаюсь ему в шею, вдыхая его запах и, кажется, запоминая его навсегда. Слегка трусь щекой, стараясь не мешать ему спать, и тоже довольно быстро проваливаюсь в сон. Да в такой, что даже не замечаю его уход утром. Да и вообще, ничего не замечаю, просыпаясь ближе к обеду.

Растерянно оглядываюсь, вздохнув, а затем медленно натягиваю одежду, заняться мне опять особо не чем. Да и как-то не сильно это расстраивает, поэтому, зевнув, умываюсь, больше вынужденно, и тянусь к оставшимся книгам. Почти как дома. Только вот особо не погуляешь, хотя… Ну, этот дом все таки теперь мой дом? Так что, когда мне наскучило читать какие-то исторически-политические рассказы, поднимаюсь, покидая комнату, а затем и помещение.

Вообще,  я ведь даже не знаю, что здесь есть. Обхожу двор, встречая слуг, которые меня благополучно игнорировали, затем заглядываю в конюшню. Дом да и двор слишком большой, мне бы нравилось,  если бы не опасение встретить дядю Людвига или его мать… или кого-нибудь еще. Все-таки я отца не видел, может быть, у него есть братья? Или сестры? У меня таких было много… Принюхиваюсь, только сейчас замечая, что люди заняты уборкой… песка. С интересом изучаю всю эту картинку, понимая, что вчера меня побеспокоила песчаная.. буря? Правда, из моего задумчивого лицезрения чужого труда выводит Рик. Все-таки мне интересно, почему он так любит Людвига, хотя, если он хорошо к нему относится, то значит мой господин этого заслуживает? Слушаю, правда, понимаю лишь то, что хозяин будет только вечером. Все остальное благополучно пропускаю мимо ушей. От еды отказываюсь, есть совсем не хотелось, было жарко, так что лениво возвращаюсь в комнату, правда, все-таки встретившись взглядом с Юлием. Долгим взглядом. Благо хоть ничего не сказал… Да и бледноват.

Отпиваю из бочки немного воды и закутываюсь в одеяло. Как ни странно, как бы не было жарко, мне нужно больше тепла. До вечера я благополучно досыпаю на кресле, думая, что меня вполне устраивает такой расклад. Ну-у, это мало чем отличается от моей прошлой жизни. И не слишком напоминает жизнь в промежуток, когда у меня был первый хозяин….
Возвращение Людвига я тоже благополучно проспал. Слишком расслабился с ночи. Зеваю, жмурясь, голос меня немного настораживает, так что смотрю на него с недоверием, не вылезая из одеяла. В принципе торчит только хвост и виднеются глаза. Все остальное я предусмотрительно закутал в теплое и мягкое покрывало.

На «бал», перестаю дышать. Все-таки иду. И Все-таки нужно готовиться к худшему. Но… Почему-то не боюсь. Правда полюбому будет болезненно. Чужих питомцев не калечат, но порою необязательно калечить, чтобы заставить испытать довольно неприятные ощущения. «Помыться», будь я полностью животным, наверное вздыбил шерсть. Еле сдерживаю недовольное рычание, только вот я вчера решил быть послушным. Но от этого не легче и выползать я из своего импровизированного укрытия не собираюсь. «Согласишься» и я тут же сдуваюсь, настораживаясь. Во-первых, выбора у меня особо нет. Но мне явно нравится такое отношение.

Чуть расслабляюсь, только потом понимая полностью, что он принес мне побрякушку. Чтобы я искупался. Не заставляет. Не приказывает. Просит и даже предлагает поощрение. Слегка нервно дергаю хвостом, но аккуратно поднимаюсь, все-таки решив не забиваться куда-нибудь подальше, сопротивляясь, как только получится.

Медленно подхожу, все-таки вода мне не нравится и купаться я не хочу. Но… Сопротивляться не буду. Кошусь на блестяшку, но долго на ней взгляд не задерживаю, мне она, конечно, нравится, но волнует совсем другое… Опираюсь ладонями в его грудь и, мягко лизнув его в губы, как бы спрашивая разрешение, но не дожидаясь реакции, аккуратно целую. Хотя… Вроде бы нельзя, вроде бы это знак плохого воспитания… Отстраняюсь, свистнув кулончик и хотя уже слинять, но передумываю, покосившись на парня.

- Будь завтра построже…  - хмурюсь, не сводя с него взгляд – и пожестче… Особенно со мной – Отходя к кровати, медленно стягиваю жилетку, откладываю кулон да и вообще, ооочень медленно готовлюсь к первому испытанию. К воде.  Не думаю, что если завтра он сразу выразит всеми жестами свое отношение к моей тушке, это как-то поможет… Хотя, если оно будет собственническое и при этом жесткое… Мол, моя вещь и выбросить я могу ее когда угодно. Хотя, кого я обманываю, это бы сработало с Марком, но не с молодым наследником. Вздохнув, прощаюсь и с рубашкой, оставаясь в штанах и ожидая ванны.

Обдумываю свой ответ. Я редко на таких присутствовал и мне всегда везло, потому что у Марка было хорошее настроение. Так что, могу с уверенностью заявить, что на крупных вечеринках никогда не был, хотя мои ушастые знакомые много всякой… Выдыхаю, прикрывая глаза.

- Я не был никогда на крупных… балах. Мой хозяин предпочитал закрытые вечеринки. – морщусь от воспоминаний, остановившись взглядом на кулоне – Там собиралось не больше двадцати господ… В среднем семь-десять, возможно, пятнадцать. Со своими питомцами, некоторые даже не с одним, сначала все шло мирно и тихо, а потом играли в карты, напивались, менялись игрушками, устраивали оргии, часто с элементами насилия и унижения. – усмехаюсь, оборачиваясь на Людвига – мне везло, что мой первый хозяин – жуткий собственник. Ему было совершенно плевать на «манеры», пока не наиграется он, никто не посмеет тронуть его вещь. – пожав плечами, скидываю рубашку.

Ванны я так и не дождался, потянули куда-то из комнаты… И я очень жалею, что вообще согласился. В купальне воды было гораздо больше, чем в обычной ванне. Прижимаю уши к голове, нервно дергая хвостом. Совершенно не хочется туда лезть. Интересно, он же понимает, что я не умею плавать? Тянет ближе к бортику, сам же уже залез в эту… ванну. Даже не разделся. Слегка щурюсь, не понимая. Вернее, начиная понимать. Кажется, это будет  самый тяжелый период гона.

Морщусь, решив, что подумаю об этом немного позже. А сейчас нужно быстрее закончить с купанием. Стягиваю оставшуюся одежду. Как он мне собрался помогать? Вообще это менее странно, раньше меня мыли совершенно по другому. Ну-у, отчасти  это была моя вина, ибо я кусался и царапался. Но от изменившихся условий не легче.  Все равно вода мне не нравится. Аккуратно залазаю в ванну. Чуть не упав, поджимаю хвост. Да еще и эта пена. Теперь воды казалось еще больше.

Напрягаюсь от его прикосновений, но все-таки позволяю себя притянуть поближе и усадить на колени. Опустив ушки, стараюсь не смотреть на хозяина, да и вообще не думать о происходящем. Послушно беру губку, продолжая намыливать свое тело. Хозяин не держит, будто бы позволит просто убежать отсюда. Людвиг льет воду на голову, заставляя напряженно упрашивать себя никуда не дернуться. Все-таки на руках безопаснее, наверное… Вроде бы топить меня не собираются. Жмурюсь, когда хозяин намыливает волосы, чуть вздрагиваю, когда переходит на уши и дергаюсь, когда ловят мой хвост, к слову, плотно прижатый к телу и явно не желающий, чтобы его трогали.

Недовольно шикаю, с трудом удерживая себя на месте и переживая посягательство на хвостик… Нет, к нему прикасаются, конечно, но в основном только во время гулянок, когда тело максимально расслабленно и максимально возбуждено. А так прикосновения неприятные, я б давно искусал ему руки  или поцарапал, но почему-то терплю.

Выпускаю из рук губку, когда парень двигается к центру. С облегчением замечаю, что воды становится поменьше, но за этим облегчением приходит наверное главное разочарование жизни, теплая вода выливается сверху, неожиданно и неприятно. Пугаюсь, собираясь наплевать на все и слинять далеко и надолго, да неаккуратно его царапаю. Отчасти потому, что раздражен, отчасти потому, что он слишком близко и первым моим порывом наверное было бы залезть на него и проситься перестать. Фыркаю, жмурясь, ибо в глаза попала пена и морщась. Второе ведро было явно лишним, потому что тут же отшатываюсь от Людвига, выбираясь из ванны и обещая себе, что больше сюда не пойду ни за что. Как бы не заставляли и что бы не делали. Хоть бы предупреждал.

Фыркаю, встряхивая головой и стараясь успокоиться. Слышу его слова, злобно покосясь вслед. В тапки б тебя нассал, хозяин, с твоим справлюсь. Тянусь за полотенцем, аккуратно вытирая волосы и уши, и в последнюю очередь хвост, лишь убрав излишки воды. Вновь встряхиваю головой как собака, и медленно натягиваю штаны. В глубине души я был предан и глубоко разочарован, но все-таки в комнату вернулся. Во-первых, мне становилось прохладно, во-вторых полуголым по дому ходить не хотелось.

На Людвига не смотрю, я обиделся. Лениво заползаю на кресло, укутавшись полностью в одеяло, и игнорирую парня совсем. И все-таки… Я ему совсем-совсем не нравлюсь? Или я действительно уже слишком старый для нового хозяина? Фыркаю, сворачиваясь удобнее и стягивая с себя слегка сырые штаны, скидывая их на пол. Все равно. Сам тогда справлюсь.

Не смотрю на парня, прижав ушки к голове, хотя и слышу, как он поднялся, открыл дверь и кого-то позвал. Не особо интересуюсь, что он там надумал, но все-таки… Неужели хозяин считает, что меня успокаивает молоко? Я его, конечно, пью, но это не значит, что я по нему схожу с ума. Фыркаю, укутываясь плотнее. Зовет, вернувшись в комнату. С удовольствием его игнорирую, отвернувшись к спинке кресла. Однако…

Что-то у него в руках звякнуло, настороженно гляжу, стянув одеяло с головы и повернувшись, но плохие соображения быстро с головы уплывают, украшение. Он решил меня побрякушками задабривать? Хотя, я совершенно не против… Главное, чтобы не разбаловал, я же его потом достану этим. Шевелю ушком на его слова, вспоминая, что все-таки да. Вылить два ведра без предупреждения… Совести у тебя нет, Людвиг. Хотя, если вспомнить, как меня Марк мыл, то чего я вообще возникаю? Поэтому бесцеремонно стягиваю с тумбочки цепочку, укрывшись вновь под одеялом.

Все равно не хочу с тобой разговаривать… И с тобой в подозрительные места больше не пойду. Ну-у, может быть, и пойду, но если ты не будешь предупреждать о таких неожиданностях, то я тебе… нос откушу. Вздрагиваю, когда без спроса подхватывают на руки. И напряженно замираю, пока не кладут на кровать, там я выражаю все свое недовольство тихим рычанием, а потом долго копошусь, устраиваясь удобнее.

Некоторое время кручу цепочку в руках, но со вздохом укладываю ее на прикроватную тумбочку. С когтями неудобно проворачивать любые действия с мелкими застежками и украшениями. Хотя все остальное я выполняю в точности так же, как и люди. Но с застежками… беда. Еще раз вздохнув, кошусь на господина. Что происходит? Он о чем? Оглядываюсь, пытаясь найти, что бы его не устраивало. Ну, меня вот не устраивает завтрашний бал, но он о нем уже давно знает. Да и обо всем, что происходит в доме знает раньше меня. Так о чем он спрашивает? Принюхиваюсь, неужели он чувствует, что я скоро загуляю? Кстати, ему бы надо об этом сказать?

Непонимающе на него смотрю, наконец смирившись, что совершенно не понимаю, о чем он это. Тут же скольжу взглядом ниже, на почти зажившие раны, и вздрогнув, кошусь на дверь. Проходной двор, а не комната, Людвиг. Опять же игнорирую постороннего человека, даже не глянув. Хотя пахнет она… как-то не так. Слегка дергаю хвостом, потянувшись и достав с другого конца кровати свою рубашку и кулон, последний кладу рядом с цепочкой (Надо бы найти место, куда я это все суну… Кстати, хозяин в курсе, что все коты ужасно любят что-то да собирать… Я вот побрякушки. Мой кровный брат монетки…), а одежду натягиваю на себя. Становится менее неловко, хотя, кого я обманываю. Мне было вполне комфортно и раздетым. Тут не несколько человек, а только хозяин, ну и слуги порою заходят. Так что к такому я привык.

Кошусь на поставленный поднос. Слушаю вполуха, но потом стараюсь понять его слова. Смысл их доходит только когда парень резко поднимается, медленно двигаясь в ванную. Аккурат беру второй стакан, принюхиваясь. Пахнет отвратительно. Цыкаю, замечая, как Людвиг что-то выпивает. И еще ему стоит сказать, что нюх у меня хороший… Даже представить страшно, сколько гадости он за свою жизнь выпил.

Вздохнув, жду, когда он все-таки вернется на кровать. Неугомонный, начинает перебирать булочки. Вот только от мятного запаха приближающаяся гулянка напоминает о себе с новой силой. Закрываю глаза, собираясь с мыслями. А потом отодвигаю поднос, дожидаясь, когда Рик все-таки покинет комнату, и надеясь, что сюда больше никто не зайдет сегодня. Сегодня мне хотелось побыть в спокойствии, завтра итак людей будет полным полно.

Медленно приближаюсь к господину, устраиваясь у него на коленях и, принюхавшись, цапаю булочку. У него вкуснее. Облизываюсь, мурлыкая и прижимаясь спиной к груди Людвига.

- У нас запрещено питомцам давать в руки любой колюще-режущий предмет. – Усмехаюсь – даже вилки. – медленно выпускаю коготки и облизываю, стали отрастать и уже хорошо. Юлий хорошо постарался. Марку было плевать, а потому я расцарапал ему все лицо. Наверное папаша об этом дядюшке Людвига и поведал, а иначе с чего ему вздумалось мне чуть ли не выдрать когти? Хорошо, что еще не рассказал, почему первый хозяин меня вернул обратно в целости и сохранности. – И… что «происходит»? – щурю зеленые глаза, опуская ушки.

Почему-то из головы совершенно вылетел случай у портного. Мне сейчас было не до того. Но, задумавшись, все таки вспоминаю недавно назревший у меня вопрос.

- Хозяин – тяну задумчиво, оборачиваясь и укладывая руки на плечи – а вы – делаю большой акцент именно на уважительном обращении  и наклоняю голову набок – со мной спать планируете? – щурюсь, навострив ушки. Видок у меня конечно так себе. Взлохмаченный, полураздетый, да и взгляд горит. Отчасти от мяты, отчасти от ближайшей моей гулянки. Выдыхаю, убирая руки от него подальше. – если нет, то возьмите себе обычного белого домашнего котика. Он вам больше понравится. – отворачиваюсь, потянувшись за другой булочкой и принюхавшись, откусив вкусное лакомство. – Как раз завтра вы и обменяться, и продать, и попробовать сможете. – На самом деле я совершенно не хочу попасть в руки ни к кому другому. Но ведь парень сам завоет, когда я загуляю. Он мне понравился, так что, это считай… забота?

Вздохнув, стараюсь угомонить нервно замельтешивший хвост. В голове проносятся фразы о том, что дикие коты влюбляются только раз ровно так же, как и выбирают себе одного хозяина. Встряхиваю головой, понимая, что это бред. Я просто не хочу выть неделю и пытаться то изнасиловать его, то спровоцировать трахнуть меня. Мне в принципе без разницы в какой позиции, как и где…

Вслушиваюсь в его голос, навострив ушки. Нет-нет, я ему конечно доверяю, но все таки… Он уверен, что это хорошая идея? Зеваю, закрывая рот рукой и щурюсь. Я ни разу в руках ничего острого не держал, ну, кроме разве что того кинжала, когда мы с ним ели мясо. И то, я почему-то был настолько усталый, что не обратил на это внимание. А тут… Учить работать с холодным оружием. Я, конечно, не против, но аристократии это явно не понравится.

Отвлекает от мыслей, вновь зарываясь пальцами в мои волосы. Но я уже спокойно к этому отношусь. Наоборот даже хочется больше его прикосновений. Хотя вот последняя мысль больше относится к периоду гулянки…  Он вновь говорит. Возможно, конечно, я себя странно веду. Хотя нет, я себя точно веду не так, как другие питомцы. Если брать в пример детей… То я далек от людей. Почти так же, как и мой отец. А если брать других питомцев, то от них я еще дальше. Хвост длинный, как и у всех кошачьих, как балансир. Не мешается, хотя, из-за моего образа жизни, я и не умею хорошо с ним управляться. У домашних же короткий хвост или вовсе отсутствует. О раскраске я уже упоминал. А о том, что я несколько выше и крупнее других, молчу.

Конечно, хозяин будет повыше и помассивнее, но и коты сами по себе некрупные, хотя, если брать моего отца… То он ничем не уступит Людвигу. Возможно, будет более поджарым. Силюсь вспомнить своего кошачьего родителя и хмыкаю, подавшись вслед за прикосновением руки.

- Странно? – задумчиво тяну. – Это… - не знаю, как ему и объяснить в принципе. Замираю, прикрыв глаза от ощущения его теплой руки на бедре. – Потому что у меня скоро…. Что-то наподобие течки у животных. – выдыхаю, ловя его непонимающий взгляд и закрываю глаза. Кажется, пора меня описать, как зверюшку. Странно, что этого не сделал Юлий. Или он и сам ничего не знает? – Обычные домашние питомцы – это небольшие, худощавые… намного худощавее меня, коты и кошки с короткими хвостами и большими ушками. Чаще белого или рыжего цветов… У них нет периодов гона, когтей, удлиненных клыков, вертикальных зрачков… И некоторых других особенностей, к примеру, у них нюх намного хуже, да и восприимчивее они к афродизиаку… Кстати да, яд я могу унюхать, поэтому перестань пить эту гадость – щурюсь, склоняя голову набок, - а то вид у тебя… - вздыхаю, пожимая плечами – Мой отец – дикий кот… Или как говорит папаша, Элурантроп… Так что мне в наследство остались некоторые его повадки и внешность. А потому, без секса, я устрою тебе веселую жизнь в виде круглосуточного мяуканья, исцапараной мебели и твоей тушки… и многого другого.

Кошусь на парня, невесело усмехаясь и уминая очередную булочку. Наблюдая, как Людвиг все-таки берет еду, открывая. Однако, съев ее, укладывается прямо так, вызывая мое недовольство. Некоторое время кручусь рядом, но потом вздохнув, устраиваюсь на кровати, закутавшись обратно в одеяло. По ночам все равно было прохладно. Или мне кажется? Со временем проваливаюсь в глубокий, мягкий сон.

Просыпаюсь утром еще от покушения на свое ухо, но потянувшись, закутываюсь сильнее в одеяло и отворачиваюсь. Игнорирую слова Людвига, закрыв руками голову от солнца, хотя оно мне совершенно бы не мешало спать дальше, все-таки я под ним любил просыпать… Недовольно ворчу, с боем отдавая одеяло хозяину, но проиграв, сворачиваюсь калачиком, не намереваясь подниматься. Но…

Тут на меня попадает вода, и мне приходиться с тихим шипением свалиться с кровати, недружелюбно и сонно поглядывая на господина… Точно испоганю тебе тапки. Устало зеваю, уткнувшись лицом в кровать и нехотя поднимаюсь. А парень будучи слишком активным с утра, кидает мне штаны. Щурюсь, но надеваю. Так же недружелюбно позволяю закрепить на себе ремешки… И вставить в ножны кинжалы. Вес их заметно утяжелял меня в целом. Лениво кручусь вокруг своей оси. И его речь мне совершенно не нравится. Кошусь на хозяина, понимая, что это все-таки была плохая идея.

Медленно тянусь за кинжалом, вынимая его из ножен. Одно дело, когда питомец режет аристократа в постеле или в любом другом неожиданном месте, другое дело, когда у питомца на обозрение всем пара кинжалов, владением которых он уступает этим самым аристократам. Опускаю уши, отстраняясь поближе к столбику кровати. Может не надо?

Внимательно оглядываю господина с ног до головы, и вздохнув, двигаюсь в бок, стараясь отодвинуться подальше от него. Напряженно вглядываясь в его фигуру и перехватывая кинжал так, как держал он. Я слышал, конечно, да и даже видел, как дерутся вот так. Но другое дело, когда перед тобой господин, а в руках у тебя игрушка, которой никогда там не бывало и быть не должно было бы…

Ранить? Мне бы понять, чего ты вообще от меня хочешь, а не ранить. Навострив уши, пробую ударить куда-то в плечо, излишне подаваясь вперед и жалея, что не родился кем-нибудь другим. Здесь ужасно странные обычаи, которые я попросту не понимаю.

Совсем не удивляюсь, что меня ловят, послушно прижимаюсь к нему, слушая приятный голос. Если так подумать, как я себя вообще должен вести? Вчера я еще знал, как ведут себя обычные питомцы. И думал, что буду вести себя так же. В прошлом я вел себя вызывающе и дерзко, во-первых, Марку нравилось, когда на людях я показывал характер, он был уверен, что такие питомцы больше нравятся всем. Хотелось сломать и подчинить, а вот на послушно сидящих в ногах и заглядывающих в рот хозяев существ он даже не смотрел. Не нравились. А во-вторых, это соответствовало моему типу «дикого кота». Смешно-то как. Хотя, если учитывая, что первый хозяин меня благополучно вернул и забыл, после моего небольшого срыва, то все-таки тип мне соответствует. Да и... сам напросился.

Вздохнув, стараюсь быть внимательным, а не отвлекаться на рассуждения. Расслабившись, покорно выполняю все, что он требует, слушая его комментарии и постепенно даже втягиваясь,  хотя некоторое время назад отнесся к этому занятию с недоверием. Но время как-то быстро пролетело, вот уже его ждут в столовой. Как-то даже грустно становится от того, что он сейчас уйдет. Вздохнув, одеваюсь, потягиваясь и усаживаясь в кресло. Никогда не думал, что мне понравится заниматься чем-то подобным. Обычно я более спокойный и ленивый. Хотя, в принципе, дали бы мне заниматься чем-нибудь активным, я бы занимался. У слуг довольно однообразно-скучная жизнь. Если за веселье не считать некоторые выходки хозяев...

Взглядом слежу, как прихорашивается мой господин, все-таки задумываясь о предстоящем вечере. Я ужасно мало знаю, как все это проходит. Питомцы вообще редко участвовали в социальной жизни людей, поэтому мне трудно осознать, чего от меня хотят. Но решив, что буду действовать по обстановке, все-таки Людвиг, мне кажется, будет против, если я лягу ему в ноги и буду мурлыкать. Хотя мало ли… Вроде успокаиваюсь, устраиваясь удобнее и вновь возвращая свое внимание господину.

Верблюд? Поднимаю взгляд на парня, отвлекаясь от мыслей. Если честно, даже не понимаю, кто такой «верблюд», дернув хвостом, отмечаю себе, что потом нужно будет поинтересоваться, что это вообще такое… Даже если его не готовят… Реакция у меня должна была быть странной? Ну, если бы я знал, как он выглядит. Задумавшись о верблюде, совсем не замечаю, как хозяин удаляется.

Ладно, что-то я совсем раскис… Принюхиваюсь и принимаюсь рассматривать участок двора, который виднеется из окна. Значит, гости уже здесь. И я там тоже по идеи должен был быть. Интересно, что он скажет на счет моего отсутствия? Дернув ушком, кошусь на открывшуюся дверь и Рика. С едой. Точно, Людвиг же сказал, что он придет.

Молюсь, чтобы я не загулял прямо на балу, ибо мое растерянное состояние совершенно мне не нравится. Медленно тоже сажусь за стол, лениво принимаясь за еду. Он за мной следит? Или наоборот следит, чтобы ничего не случилось? Наевшись, возвращаюсь в кресло, кутаясь в одеяло, хотя в комнате было жарко. Все равно хотелось спрятаться. Наверное, потому что мне все-таки понравился Людвиг… С мыслями о господине и вечере ненадолго засыпаю, хотя и слышу, что происходит в комнате. Да и вроде как держусь настороже.

Открываю глаза, оглядываясь, только, когда дверь открывается и мой хозяин возвращается. Встречаю его легким прищуром и напряжением. Опять не в настроении. Устало валится на кровать и шепчет… Вздыхаю. Мой опыт говорит, что к раздраженным людям лезть совсем не стоит, тем более, пока тебе везет, и они тебя игнорируют. Но мое отношение к Людвигу все таки заставляет подняться и медленно приблизиться к кровати.

Чуть помедлив, аккуратно сажусь рядом, касаясь подушечками пальцев его волос. Никогда никого не успокаивал. Ну, за исключением тех моментов, когда страдала моя тушка. Так же медленно устраиваюсь у него под боком, тихо мурлыкая и ластясь. Нечего нервничать, день еще не закончился, а потому самое сложное нас, вроде как, еще ожидает. А, так как и тебе это не особо нравится, то не мне одному страдать… Мягко касаюсь языком его щеки, мяукая и вновь начиная тереться о его плечо, жмурясь.

- А как выглядит верблюд? - внезапно открываю рот, подняв взгляд на парня и переставая туда-сюда ерзать и ворочаться.

Вроде бы работает, ибо человек улыбается и отвлекается на меня. Гладит, а я довольно урчу в ответ. Вот, теперь не страшный. Домашний, милый хозяин. Слабо усмехаюсь, уткнувшись ему в плечо и слушая его. Ну, если б видел, то не спрашивал… Вот представить большую лошадь странно. Выдыхаю, опуская голову ниже, подставив шею под его руку. Такие действия мне определенно нравятся. Вообще, загривок у нас особо чувствительный… Наверное ему это тоже нужно будет сказать, но как-нибудь потом. Пусть сначала опишет верблюда.

Опускаю ушки, пытаясь представить это животное. И с каждым новым словом сомневаюсь в их существовании. Ладно. Большая лошадь… Но большая лошадь с длинной шеей? Тем более с длиной изогнутой шеей… И, погодите, большая лошадь с длинной изогнутой шеей и горбами? Еще и пушистая. Недоверчиво кошусь на господина, подняв голову. Хвост с кисточкой. Как у льва? Это из-за его внешнего вида странно, что его приготовили? Я б такое не стал есть. Слишком оно… странное.
Удивляюсь и тому, что их содержат. Я бы такое не содержал. Да и не подходил бы близко. Или я как-то неправильно представляю их? Задумавшись, пытаясь представлять разных животных с такой комбинацией внешних черт, но так и не удовлетворившись ни одним, вздыхаю.

- А ты уверен, что они существуют? – смотреть на них было как-то страшно. Но хотелось. Принюхался даже, но от господина пахло мятой, мясом и мной. Так что разочарованно глянув в окно, решаю, что все таки хочу на них посмотреть. Только если они не такие страшные… и странные, как их описал Людвиг? Может быть, он шутит? Недоверчиво щурюсь, поймав его взгляд. – Они… страшные.

Вот он морщится, гладит по спине, а я вновь слушаю. Ну нет, родственников у меня быть тут не может… Хотя, мой братец. Но он белый. Как это у людей? Альбинос. Вот. Вильнув хвостом, совсем не напрягаюсь от его действий. Даже комфортно.

- Вряд ли они дикие. – задумавшись, удобнее устраиваюсь рядом – Моего отца папаша с большим трудом достал. Да и тот ни разу не покидал клетку. Потому что взрослый и… агрессивный. В отличие  от меня... да и всех котов, которых ты видел,  отец настоящий хищник.– с легким сожалением вздохнув, прикрывая глаза. Хотя, чего я расстраиваюсь? У нас редко поддерживаются семейные узы, так что по нему я скучать не мог. Да и ни разу с ним не разговаривал. Даже не подходил. - Папаша говорил, что домашние питомцы имеют некоторую примесь человека. Элурантропов скрещивали с рабами, потому что те не приручались. И их было запрещено вывозить с наших краев… Некоторое время. – немного помолчав, внезапно выдаю довольно тихо, вильнув хвостом - Говорят, что они все еще кое-где остались дикими и свободными.

Не сразу замечаю, как меня подминают, насторожившись. Но заметив улыбку тут же расслабляюсь. Его прикосновения вызывают легкий мимолетный оскал и тихое урчание в ответ. Слушаю, задумавшись. Мне хотелось заняться всем. Однако… Верблюда посмотреть будет быстрее и останется время на что-то другое? Или ему все еще нужно что-то сделать до бала? Слежу на его передвижениями, все еще раздумывая, что бы такое выбрать.

Медленно надеваю предложенную обувь, шевельнув ушком. Представить бы еще, как этим бить… Вздохнув, решаю, что верблюда хочу увидеть больше. Да и тело от непривычного напряжения приятно ныло.  Все-таки все плавание я был привязанным и запертым. Ну, за исключением, когда Юлий желал помучить. Фыркаю.

- Хочу верблюда – неуверенно произношу, натыкаясь взглядом на ошейник. Ну-у, если там много всякой аристократии, то придется. Нехотя беру железный браслет, ну-у, он хотя бы блестит. Хотя с ним не покрутишь сильно головой. Предусмотрительно разминаю шею и протягиваю ошейник хозяину.

Замечаю его удивление, но не понимаю, к чему оно направлено, поэтому игнорирую, ничего не поясняя. Если нужно, то спросит сам. Он же все-таки взрослый господин, это мне нужно обдумывать свои вопросы и слова. Да и странно так… говорить с хозяином. Но мне это тоже нравится. Вообще, все нравится. Я как-то жил пару месяцев на улице… И понял, какая пропасть стоит между мной и моим диким родителем. Спокойная размеренная жизнь в качестве питомца и дикая непредсказуемая жизнь самостоятельного существа. Трудно охотиться, трудно прятаться от людей, трудно переживать непогожие дни. Вообще все трудно.

Вздохнув, замечаю, как парень нахмурился. Опускаю уши, следя, как тот с сомнением осматривает ошейник, затем всю комнату, а потом усмехается. Откладывает браслет, достает что-то небольшое, звякает цепочка. Дергаю ушком, это не этот крест я грыз? Хотя его побрякушка вроде бы на нем, приподнимаю голову, давая надеть на себя украшение. Немного сомневаюсь, что это сойдет за ошейник, но воля хозяина, так что я здесь вообще не при чем. И откуда столько побрякушек в этой комнате? Кошусь на браслет и кулон, оставленный мной на тумбочке. Вернусь, определенно спрячу.

Веду ушком на его насмешку и щурюсь. Кое-кто вообще не знал, что я существую. Фыркнув, двигаюсь следом. Стараюсь не смотреть на господ и слуг, так же игнорируя чужих питомцев. И их запахи. Во-первых, знакомых нет, во-вторых, не прилично. Немного морщусь, когда приходиться выходить на улицу. Тепло, уютно, если бы не обилие незнакомых запахов и шума. Вздохнув, довольно урчу, когда меня притягивают к себе.

Но один запах все-таки к себе привлекает. Не то, чтобы я не привык, просто каждый раз заставляет задуматься, чем все-таки люди от нас отличаются… Ну, разве что мы обычно насилуем только в определенные моменты в году. Вот Марка я помучил как раз в период гона. Ну не ожидал он, что я его свяжу и отыграюсь. Зато после спокойно отказался от любых прав на меня… От мыслей отвлекает запах собаки, тут же замечаю ее глазами и глухо рычу, не зная, прижаться к Людвигу поближе или наоборот дать деру. Не люблю собак. И вовсе не потому, что я кот.

Успокаиваюсь только тогда, когда пес убегает, шерстка возвращается на свое место, кстати да, если меня напугать, немного на ушках и намного заметнее на хвосте она дыбится. Папаше это всегда нравилось, поэтому я несколько нервный… Вздохнув, иду дальше, тут же замерев, осторожно принюхиваясь и щурясь.

Кажется, мои фантазии были не настолько странными. Потому что эти животные были еще более странными, чем я представлял. И мне особо не понравились… да и доверия не внушали. Хотя ведут они себя как крупно рогатый скот. Ходят туда-сюда, лежат, пьют… ужасно много пьют… и жуют травку. А что странного в том, чтобы есть? Оглядываюсь, прижав ушки и шепотом все-таки спрашиваю.

- А почему их нельзя есть? – хвост туда-сюда виляет против моей воли, просто… Ну не нравятся они мне, так же как и большинство людей. Вот он свистит, подзывая это странное существо, а я пячусь отступая ему за спину, уткнувшись в плечо, поглядывая на ленивое животное. И как на них так долго передвигаются? Он ж ходит то еле-еле. А хвост и правда как у льва. И большой. Но на лошадь не похож ни капли… Сетую, что Людвиг не умеет описывать, потом задумываюсь, как я бы описал эту глыбу шерсти и лени. Понимаю, что описал это, как большого быка с длинной шеей и без рогов, и перестаю внутренне жаловаться на неточность описания хозяина.

Вот он ложится. Ежусь от неприятного запаха и утыкаюсь носом в плечо господина. Привычный и уже знакомый.
Отрицательно качаю головой на предложение погладить, и более активно на предложение прокатиться. Совершенно не хочу прикасаться к этому страшному незнакомому существу. Не внушает доверия. То ли дело лошадки… Хотя и на тех я вроде бы не катался.

Отвлекаюсь от лицезрения верблюда, унюхав еще один запах. Намного роднее и ближе, чем запах кого либо здесь. В этом я уверен. Отстраняюсь, делая несколько шагов прочь, но тут же замирая, находя взглядом его. Кого его? Да брата моего. Принюхиваюсь, и щурюсь. Видок у него ужасный. Полная копия меня, только белая с красными глазищами. Неудобный тяжелый ошейник, открытая одежда. Ему видно повезло много хуже.

Вот замечает меня, смотрит с таким же прищуром, а затем отворачивается. Понимаю его жест и вздохнув, неуверенно оборачиваюсь. Отошел я недалеко, так что все вроде бы в порядке. Мы так ни разу и не определились с братцем, кто из нас главнее. Он всегда был более дерзок характером, а я сильнее. Так что у нас, можно сказать, чисто братские отношения. Хотя для кошек это редкость. Я, например, переспал со всеми котами папаши кроме брата, отца и некоторых кошек. В принципе, как и брат. А вот отец спал только с нашей мамой. Как говорит папаша… Однолюб.

Так же неуверенно прижимаюсь обратно к парню, все-таки возвращая внимание верблюду. Что-то внутри хотело его потрогать, но я все таки воздержался

- Все-таки он действительно страшный – тем же шепотом произношу я, виляя хвостом.

Задумчиво его слушаю, стараясь представить мясо на вкус. В принципе, как я уже говорил, мне глубоко пофигу, что есть. Но все таки… Когда у тебя мало опыта общения с внешним миром несколько трудней все взвешивать. Почему-то кстати у папаши или Марка я не чувствовал себя так, будто бы ничего не знаю. Да и до приезда сюда стремился либо удрать, либо нагадить, как только мог, и всячески показать характер. А теперь… интересно. Слушать, наблюдать. И вроде даже комфортно. И безопасно. Даже если в раздраженном виде хозяин настораживает.

Иду за ним, посмотрев в сторону, где недавно был мой брат. Каждый раз удивляюсь нашим разным отношениям к господам. Многие питомцы даже гордятся и радуются своему хозяину. С учетом, что он их избивает, насилует и всячески мучается. Они даже соревнуются, кто более «элитный», желанный и умелый. Брат тоже более уважительно относился к людям, чем я. Ну… А мне кажется по душе именно Людвиг. И то, потому что я не чувствую, что он меня к чему-то обязывает. Не обязывает, вроде как хорошо относится, разговаривает. Принюхиваюсь, тут же вздыбив шерстку и себе под нос рыкнув.

Тут же приходиться оглядеться, в поисках еще одного существа, чей запах до одури меня раздражает. Вот Рик, вот девушка… из слуг. И да. Мой ненаглядный господин. Бывший господин. Вздергиваю подбородок, прижимая уши к голове плотно-плотно и шагая позади Людвига. Я его слушаю, но совсем не думаю о том, что он говорит. Подумаю об этом попозже, как одна личность скроется в туман. Как и обещал когда-то.

Останавливаюсь в паре шагах от своего нынешнего хозяина, наблюдая за происходящим с раздраженно-холодным видом. Во-первых, мне совсем не нравится присутствие Марка… Во-вторых, несколько дурно от воспоминаний, связанных с ним. И в третьих, мне было так хорошо и спокойно несколько минут назад… Что заставляло злиться на мужчину несколько больше. Совершенно не тушуюсь, когда они расходятся. И первый хозяин замечает меня. Выдержав его задумчивый взгляд, облегченно выдыхаю, когда он уходит. Когда-то, я очень радовался, что меня заберет этот человек…

Вернув все свое внимание Людвигу, все еще недовольно виляю хвостом. Погодите-ка… То молоко было… от верблюдов? И как я не заметил, что оно отличается? Или не отличается… Так ладно, хватит верблюдов. Над собаками? Поднимаю ушки, щурясь. Марк любил собак. Да и те его вполне себе уважали. Ну-у, по крайне мере его собственные собаки слушались его с полуслова. Куда уж мне до них было. Фыркнув, встряхиваю головой, кажется пора перестать думать о прошлом. Что-то я прямо за него зацепился. Вот передо мной мой господин, сегодня вечером меня ожидает странное испытание, которое я еще ни разу не проходил с таким… снаряжением, а еще он обещал мясо верблюда… Новая жизнь полна сюрпризов, скажем так.

Тихом уголке? Тут же киваю, обрадовавшись, что не придется раньше времени ни с кем взаимодействовать. Да и то радует, что господин не собирается уходить на целый день, как вчера, и позавчера… Намного шустрее, чем раньше, двигаюсь за ним, слегка морщась. Мне не нравилось, что люди вот так просто могли в любой момент, когда им захочется, взять, что им хочется. К примеру, если тебе больно и страшно, твоего хозяина это вряд ли будет волновать. Скорее он даже позабавится. Но… Многим нравится. И это самое наверное отвратительное во взаимоотношении людей и питомцев. И первым, и последним чаще всего это нравится. Вздохнув, прикрываю глаза, стараясь не смотреть ни на кого. Хозяина в целом я и так прекрасно чую. Не потеряю.

К моему сожалению, как оказалось, мы направлялись не в комнату. Однако, к моей уже радости, мы пришли в еще более спокойное место. Почти сразу забывая обо всем, принюхиваюсь, закрыв глаза. Запах старых и новых книг, пыли и старости… Мне он почему-то особо нравился. Краем уха слышу Людвига, радуясь еще больше.

Медленно прохожусь вдоль одного из стеллажей, проходясь подушечками пальцев по корешкам книг. И выбрав первую попавшуюся с понравившимся названием, оглядываюсь. Людвиг сосредоточенно что-то читал. Так что идея залезть к нему на колени была откинута. Мешать ему не хотелось. Осмотрев библиотеку в целом, нахожу взглядом местечко между книгами и стеллажами, и устраиваюсь прямо на полу, уркнув.

Время как-то слишком быстро пролетает. Ну-у, книгу дочитать я успеваю. Но лазая по библиотеке после, разбираясь в порядке расположения книг, да и пытаясь найти чего-нибудь интересного, не замечаю, как день почти подошел к концу. Вздохнув, кошусь на Людвига, огорченный тем, что время «до» кончается. Да и не хочется совсем туда идти…

Медленно и почти бесшумно приближаюсь к парню со спины и аккуратно касаюсь его плеч, сначала просто пробегаясь по ним пальцами, затем мягко начиная массировать. Отчего-то мне кажется, что ему будет гораздо тяжелее сегодня, чем мне. А еще он был не так давно ранен. И еще недавно он был довольно рассерженным… Размяв напряженные плечи, лениво прижимаюсь, утыкаясь носом в его макушку. Надеюсь, все пройдет спокойно… И надеюсь, Людвиг не будет в бешенстве под конец. Начав мурлыкать, трусь, выпрашивая внимание

Сначала шуганно вздрагиваю от резких объятий, но быстро успокаиваюсь, вздохнув. Даже не дергаюсь от прикосновений к спине, ушам. Приятно. И хочется еще. Жмурюсь, заставляя свою тушку взять себя в руки. Бал так бал. Люди так люди. Не хочется ни о чем таком серьезном думать, просто побыстрее этот вечер кончится… И я вернусь в теплую кровать с мягким одеялом. И закончу разговор как раз таки о «спать». Хозяин все-таки так и не ответил. Усмехаюсь, не обращая внимание на стук. Только ухом веду на звук знакомого голоса. Все-таки этот мужчина мне тоже нравится. Или это тот промежуток времени, когда мне нравится абсолютно все и абсолютно как.

Послушно прижимаюсь, прикрывая глаза и мурлыкая от теплых рук. Никаких когтей так никаких когтей. Придется держаться. Ну, надеюсь, у меня получится. Все-таки здесь будет и мой брат, и мой первый хозяин. Встречи так себе. Так что действительно нужно собраться. Кошусь внимательно на Рика, обводя взглядом его фигуру и принюхиваясь. Подрался?.. Надеюсь не с тем, чей запах я унюхал? Вздохнув еще раз только печально-печально, иду рядом.

Не впечатляет. Только запахи ярко ударяют в нос, заставляя поежиться и напрячься. Кошки. Здесь есть кошки. Прижимаю уши плотно к голове и прижимаю ладонь к лицу. Почти не слушаю господина. Ну, про верблюда я слышал. И даже успел посмотреть. И даже успел впечатлиться. Только все это на второй план ушло. Кто вообще придумал притащить сюда кошек? Стараюсь дышать через раз и не привлекать внимание питомцев к себе.

Вот Людвиг начинает говорить, приходиться с натяжкой выпрямиться и убрать руки от лица. Хотя я тут «петь» громко готов и на стены лезть. Или на кошек. Или на котов… Возможно даже на людей. Кто знает. Облегченно выдохнув, вновь закрываю лицо руками, стараясь отбить чужие запахи своим, и двигаюсь рядом с Людвигом. Надо протерпеть хотя бы несколько часов… Не хочу напрягать его сегодня еще больше. Но черт возьми….

Теперь понимаю, почему нервничали и, скорее всего, нервничают те другие черные коты. Не из-за долгой перевозки, не из-за бала в целом. А из-за чертовых кошек. Во-первых, все коты от них с ума сходят. Во-вторых, их не используют в основном как питомцев… От них рожаются вроде бы обычные с виду люди. А в третьих, не уверен, что выдержу себя в спокойном состоянии столько времени в одном зале с самками.

Нетерпеливо переступаю с ноги на ногу. Не обращаю внимания даже на Юлия. Не до того. Да и вообще, не хочется сейчас думать. Но нужно. Ибо это вроде как немного отвлекает от реальностей и естественной реакции организма. Хозяин что-то вновь говорит своему слуге. Думает. Решает для себя. А я лишь аккуратно утыкаюсь ему в ближайший участок тушки. Его запах сильнее отвлекает. Выдохнув намного легче, прикрываю глаза.

Вечер обещает быть особо веселым и долгим. Спокойствия у меня никакого, зато есть нарастающее желание кого-нибудь… кхм. И чтобы кто-нибудь.. В принципе без разницы. Просто хочу секса. Краем глаза замечаю Марка. И сфокусировавшись, понимаю, что он замечает и мое состояние, и состояние Людвига. Тихо рыкнув, стараюсь отвлечься на что-то другое. Хотя бы относительное «другое». Получается плохо.

- Хозяин... - шепотом, не уверен даже, что он слышит. Зато уверен, что никто рядом не мог бы даже при всем желании заметить мой дрогнувший голос. - у меня маленькая проблемка... - сбивчивый, сам удивляюсь. Да и дыхание само по себе сбилось. Дышу-то через раз. И лицо закрываю.

Не нужно ему знать, как тело горит и ломит. И что в некоторых частях даже очень чувственно неудобно и больно. И это мне везет, что на мне одежды достаточно. Хотя от этого еще больше неудобно. Да и не только неудобно. Невыносимо жарко, что хочется кожу содрать, не то, что одежду. Я был уверен, что у меня есть время. Да оно и было бы, не притащи какой-то идиот кошек на бал, полный котов. Страшно представить, как там себя другие чувствуют. Хотя им то что, их хозяева хотят в любой подходящий и не очень момент.

Кошусь недоверчиво на лицо господина, щурясь. Чую с такими "сюрпризами" я попаду к первому попавшемуся аристократу. Да и самому некомфортно. Вопрос-то ужасно срочный, неотлагательный и... к тому же, решений то не особо много. Не завидую Людвигу. Хотя бы потому, что его итак эта ситуация бесит, а я еще различных красок намешал. Ла-аадно. Я правда терпел, сколько мог.

Утыкаюсь уже открыто в его грудь, громко урча и стараясь не слишком активничать. Моя гулянка не отменяет того факта, что мы все-таки на балу, где полно людей. Очень полно людей. Просто замираю. Итак держусь, чтобы не мяукать на весь зал. И не тереться об хозяина. Так что я пока еще хороший... и послушный... вроде бы

Послушно таскаюсь следом за хозяином. Куда он – туда и я. До меня медленно, но верно доходит, нахера здесь кошки. Почему-то я думал, что все, как мой папаша «разводит» нас дома. Но верно ошибся. Черт возьми, как собак… животных. Хах, учитывая, что мы за кошками в обычных условиях очень долго и нежно ухаживаем. Это между собой «коты» спят сколько угодно. К женскому полу у нас отношение намного уважительней. Потому что рожают они от двух обычно «котят». Да и намного нежнее нас. Вздохнув, если бы не их хренов запах, все было куда лучше.

Усмехаюсь. Черт возьми. У Марка даже на такое мыслей никогда не было… Или было? У него ведь и другие питомцы помимо меня были… Ладно, возвращаемся к ненависти к людям. Ну, пожалуй… Смотрю, как  господин отводит взгляд от процесса спаривания, треплет меня по голове и щурюсь. Если он сейчас думал о том… Морщусь, отворачиваясь.

Стараюсь не обращать внимания на происходящее и никуда не рыпаться. Хотя зад моего ненаглядного братца привлекает. Очень даже привлекает. И пахнет он непозволительно вкусно. Да и косится, знает, засранец, что хочу. Знает, как мне сейчас важно с кем-нибудь переспать. Знает и ухмыляется. Тихо урчу, ища взглядом его хозяина. Но мне совсем не хочется с кем-то спать при этой публике. Она мне не нравится. Не сейчас…

Даже не замечаю, как меня впихивают в темное прохладное помещение. Но почти сразу же расслабляюсь, свободно выдыхая. Тянуть дальше, но мне и здесь хорошо. Не так все давит, хотя хвост то и дело трется об штаны, вызывая бурю ощущений. Удивленно таращусь на парня, стоит ему меня прижать. Вроде бы не пугаюсь, но все-таки пытаюсь найти признаки раздражения на его лице. Вроде бы их нет. Только нетерпеливый. Да и какая-то усмешка… Щурюсь, но тихо постанываю, зажмурившись. Колено явно лишнее, если ты хотел меня угомонить, Людвиг. Трусь об него, закрыв глаза и мякнув. Да так протяжно мяукнув. В марте так кошки настоящие орут. Да ухом веду на его слова. Тут же приоткрывая глаза, а затем виновато их опуская. Но я ведь не виноват. Мог бы предупредить, что видел кошек. Я б сказал, что не смогу. Или подумал об этом в принципе.  Опускаю уши.

- Я не знал, что там будут кошки – стараюсь себя оправдать, на слух слишком виновато. Но да ладно. У меня дыхание хотя бы выровнялось, хотя колено между ног мешает думать… ну так, знаешь, Людвиг, совсем немного. Самую малость. Слушаю его, щурясь и холоде с каждой фразой. Да шерсть дыбится, а мурлыканье утихло. Последняя фраза была сказана не зря. Иначе я б, учитывая и мое состояние, и мое настроение, точно бы не сдержался. И дело совсем не в том, что я не люблю кошек… Кошек я очень люблю. Но отношение к нашей любви, в целом моего вида, слишком презрительное у людей.

- Мне безразлично, как люди относятся к кошкам… - выдыхаю холодно, щуря глаза и смотря прямо, кажется даже возбуждение куда-то на второй план отошло – но я здесь ни одну из них пальцем не трону… - Даже если постараешься заставить. Я тебе лучше весь вечер своим невоспитанным поведением испорчу. И еще постараюсь личико подпортить. Марк до сих пор с шрамами моего авторства ходит. На пол лица. В такую же гулянку почему-то я взбесился.

Гладит, вроде успокаивает и даже вновь будоражит. Кладу руки ему на плечи, сжав ладони в кулаки, просто пряча когти. Сейчас я их не особо контролирую, а поцарапать пока не хочется. Напряжение пришедшее с его предложением кошечки уходит, откидываю голову назад, стукаясь затылком об стену и прикрываю глаза, вновь замурлыкав и тихо мяукая. Немного запоздало замечаю, что касается он чувствительных мест и смеюсь. Надо ему будет сказать, что в данный момент я одно сплошное чувствительное место. Только от одного запаха…. Уф, тихо постанываю от прикосновений к своему ушку… А в прошлый раз я разлил на него чай. Но там было так неожиданно и непривычно. А сейчас я к нему привык. Дыхание снова улетает к чертям, но я уже смиряюсь, наоборот прижимаясь ближе и ластясь.

Слушаю его, выдыхая. Действительно проблем у тебя, Людвиг, немерено. А я почему-то перестаю чувствовать себя виноватым. Все идет наперекосяк. Но не мои проблемы. Наверное, это сейчас читается по наглому истинно кошачьему выражению лица, которым я одариваю своего господина, усмехнувшись. Правда, вновь отвлекаюсь на его действия, потянувшись вслед за ним, но вовремя остановившись. Краем уха слышу, что там что-то происходит. И Людвигу бы пойти это решить… Но вот незадача, он еще не решил, что бы сделать ему со мной. С интересом наблюдаю, слушая его предложения. Как и предполагалось их не так уж много.

Ну, оставаться один я не хочу. Причем вряд ли Рик будет за пределами комнаты. А в ее пределах я скорее перестану быть послушным, милым и сдержанным. Там уж кто пострадает… А вот с расслабить… Он представляет, как меня придется расслаблять и сколько? От его запаха спокойнее, а от рук голова кругом. Постанываю громче, когда он ненароком задевает хвост. Тихо мяукаю, выгибаясь и все же обдумывая. Если он действительно меня расслабит… А это не менее трех раз. И желательно как можно грубее… То я смогу даже походить за ним хвостиком. Правда, обычно я после такого сплю. Но просто буду сонно ходить. Сил на облизывание взглядом чужих задниц не будет.

Слышу рычание, сомнение у хозяина… И позволив отстранится, вернее, не принимая никаких действий по этому поводу, поворачиваюсь к нему спиной. Меня устраивает первый вариант, вот только сможешь ли ты провернуть это побыстрее. И успеть разрулить ситуацию в зале. Довольно шустро расстегиваю ремень, пуговицы на брюках, позволяя им упасть. Главное хвост освобождаю от постоянного напряжения. И ладно.

- Первое – выдыхаю шумно, опираясь на стенку. Немного помедлив, выгибаюсь в спине, мяукая и поворачиваю голову, глянув на Людвига через плечо. Меня только твои руки не устроят, человек. Но ладно. Посмотрим. Как ты собрался меня расслаблять.

Прислушиваюсь к его прикосновениям. Все-таки непривычно. К моему удивлению понимаю, что для меня самое лучшее – это жестокое, пренебрежительное отношение. Даже мазохизмом попахивает. С напряжением устраиваюсь удобнее, стараясь найти более устойчивое положение. В конечном итоге просто утыкаюсь лицом в сложенные руки, кусая костяшки. Не то, чтобы я не хотел стонать или мяукать, скорее просто я старался терпеть манипуляции Людвига. Легкие, какие-то даже ленивые. И совсем перестающие успокаивать, скорее только дразнят. Хотя я замечаю, что вроде как думаю, а значит это пока еще не гулянка. Так, ее начало в купе с реакцией на кошек. На пару часов хватит и так, но почему-то хочется посмотреть, что там мой хозяин придумал. И как еще запах кошачий перебить. Чтобы я на них не реагировал…

Тихо выдыхаю и вздрагиваю, когда легкое прикосновение к ушку закончилось зубами. Нет-нет, это не неприятно, просто несколько непривычно. Мне обычно либо их и вовсе прокусывали, либо вылизывали. Расслабляюсь, чувствуя его руку на своей шее. Давно заметил мою любовь к удушению. Может быть, вынужденная любовь, но действенная. Сразу вспоминаются резкие и точные приказы, болезненные наказания и запах. В такие моменты мне это нравится.

Постанываю, жмурясь и выгибаясь. Главное не дергай его. И желательно кусай не сильно. Он у меня нежный. Слабо усмехаюсь, не понимая, почему он так медлительно все делает. Ну вот смотри, я прекрасно слышу в зале шепот, что-то они выдумали себе на увеселение. Но мне это неинтересно, это твой бал и я – тоже твой. Так что разбирайся. И желательно побыстрее. Меня, конечно, учили терпеть, но знаешь, если будешь медлить и не обозначишь позиции, я могу немного с тобой поспорить, кто из нас главней. Просто по кошачьи. И не беспокойся, мой рост и телосложение тебе никак не помогут. Дикие коты тоже небольшие по размеру со своей едой.

Мычу, тут же расслабляясь. Кусает таки за загривок, но сразу отпускает, вызывая разочарованный выдох. Явно никогда за кошками не наблюдал. И зря. Нервно переступаю, почувствовав, что парень куда-то делся. Вздохнув, сжимаю челюсти. Нужно быть терпеливым. Наверное… Веду ухом на шебуршение Людвига и вновь вздыхаю. Он действительно не понимает, что мне сейчас безумно хочется… Или никогда не видел детишек под возбудителями? Или любых других рабов… Утыкаюсь лбом в прохладную стену. Вдох. Выдох.

Расслабить… Да у меня напряжения от тебя больше, чем от нахождения в зале. Мяукаю, раздраженно и нервно, когда он все-таки соизволил вернуться. Притихаю, когда кусает. Да укуси ты черт возьми и не отпускай. У меня так хотя бы инстинктивно желание ждать. Ммм.. Мятный запах еще с чем-то. Масло. Навострив уши, оглядываюсь. Тут полно масел, а они прекрасно перебивают любой запах. Отвлекает вновь сосредотачивая на себе. Веду ухом, затем опуская их и веря, что меня перестанут импровизированно мучить. Все-таки все мои хозяева кажется ненормальные. Выгибаюсь, вновь прикусывая костяшки на пальцах и притихая. Задираю хвост, парень ведет ниже, гладя. Невольно подаюсь в ответ на его прикосновения, вновь мурлыкая и расслабляясь. Терплю и его слова, и свое желание подмять его под себя и показать, как вообще нужно «успокаивать», пока это получается, но… Шумно выдыхаю, тут же отводя хвост вбок, ощутив, как парень наконец-то вставляет палец… Хотя мне этого мало, мало. Голова кругом. Слишком жарко.

Не слушаю его совершенно, тихо рыча, когда он убирает руку. Да черт возьми, что тебе неймется. Вновь переступаю с ноги на ногу. Нервно завиляв хвостом. Вроде как успокаиваюсь только тогда, когда вновь ощущаю его в себе. Не так конечно, как хотелось бы… Но лучше чем ничего. Но если он собирается так в целом меня угомонить, то я его не понимаю. Так-то я так же мог. В одиночку. Да запросто.

Пока не двигаюсь. То ли от того, что все-таки слышал его просьбу, то ли от того, что у нас нижние не особо любят копошиться под верхним. Однако… Ощущая, как при каждом легком движении, на шее появляется рука, ловлю ее, слегка сжимая, требуя ее никуда с шеи не убирать. Кручу головой. Пусть душит, если уж начал. Так хотя бы я действительно расслаблюсь.

Дрожу, постанывая и отвлекаясь от попыток принудить своего хозяина к удушению. Все-таки я стал крайне непослушен… А ведь Марк меня почти вышколил до идеала. Еле заметно сильнее прогибаюсь, жмурясь. И совсем не против того, что меня к себе прижимают. Только с хвостом неудобно, но это плевать, лишь ерзаю, стараясь показать и выказать все свое недовольство, нервно шевелюсь, не совсем соображая, что вообще делает Людвиг, но смиряясь, что мне будет в любом случае мало.